Своей противоречивостью Винсент в чём‑то повторял характер матери: в один день был молчаливым и задумчивым, но в другой — самым громким среди детей; мог нагрубить и высказать колкости дома — но односельчане помнили его тихим и послушным ребёнком
Такой же двойственной была и его тяга к искусству:
иногда Винсент приносил матери свои рисунки и фигурки из глины, но буквально через мгновенье мог с яростью разорвать или разломать их.
Уже будучи взрослым, он писал про себя:
«Я — человек страстей, способный и склонный творить глупости, за которые мне бывает стыдно».